|
НАШИ НА ВОЙНЕ
Впечатления священника
В марте 2000 г. Святейший Патриарх
Московский и всея Руси Алексий II направил
обращение к епархиальным Преосвященным. В нем
говорилось: "В соответствии с подписанным Нами
Соглашением о взаимодействии с Вооруженными
Силами России и принимая во внимание просьбу
военного руководства не оставлять без
пастырского попечения личный состав,
выполняющий боевые задачи в составе Федеральных
сил в Чечне и других районах военных конфликтов,
Вам необходимо озаботиться подбором
священнослужителей для духовного окормления
частей Внутренних войск, милиции и ОМОНа,
формируемых на территории возглавляемой Вами
епархии и направляемых в места боевых действий
на Северном Кавказе".
От нашей Вологодской области участие
в боевых действиях в Чечне принимают сводные
отряды милиции и ОМОНа. По благословению
Преосвященнейшего епископа Максимилиана, я как
секретарь комиссии по взаимодействию с
Вооруженными Силами и правоохранительными
органами связался с руководством УВД
Вологодской области. Было решено, что с отрядом
милиции и ОМОНа для замены выполняющего боевые
задачи отряда в Чечне и Дагестане поедет
священник.
3 июля я отправился на поезде в Чечню.
Знакомство с бойцами началось сразу, как только
поезд тронулся. Подходили бойцы ОМОНа (я ехал с
ними в вагоне), спрашивали о цели моей поездки,
задавали личные "семейные" вопросы. У многих
остались "проблемы" дома, и люди хотели
услышать слово утешения, поддержки. Почти все
омоновцы живут "вахтовым" образом: 2-3 месяца
командировки, несколько месяцев дома, потом
опять на войну.
Благодаря попечению
Преосвященнейшего Владыки Максимилиана, в
епархиальном управлении меня снабдили
карманными иконками-складнями с молитвой воина и
молитвословами. К тому же был объявлен сбор
средств в нашем храме св. блгв.князя Александра
Невского накануне поездки. Денег оказалось
достаточно, чтобы приобрести образки и
молитвословы для всех воинов. Не только
прихожане, но и люди, зашедшие в храм поставить
свечку, жертвовали какую-либо сумму для воинов.
При этом многие поддерживали те действия,
которые ведутся нашими войсками на Кавказе. Я не
замедлил сказать об этом бойцам, когда проходил
по всем пяти вагонам и раздавал иконки и
молитвословы. Завязался оживленный разговор,
вопросы буквально сыпались. От подарков Церкви
отказался только один человек, объяснив, что ему
с иконой и крестом в жизни "не везет".
Спрашивали о справедливости войны, о священстве,
как оплачивается труд священника, о таинствах и
требах, для чего они, как креститься и когда и
даже: почему священники нарушают правила
дорожного движения (отряд милиции ехал сводный, в
нем были инспекторы ГИБДД).
Были вопросы и весьма серьезные,
"догматические": о вере, православии, об
исламе. Был, например, такой вопрос: почему
чеченцы клянутся Аллахом, что в доме нет оружия
(чтобы не вводили служебно-розыскную собаку), а
сами прячут в молельных комнатах рядом с Кораном
взрывчатку и автоматы? Отвечал на вопросы и
рассказывал не только я. Много слушал об этой
войне. Некоторые бойцы ОМОНа воюют с 1995 года. Они
поведали много поучительного. Когда наши солдаты
попадали в плен, первым делом у них срывали и
растаптывали ногами нательные крестики. Они
видели, что на трупах российских солдат, убитых в
бою, даже на мертвых телах вырезали ножом кресты.
Удивлялись невиданной жестокости и коварству
противников. Во время т.н. "зачистки" пришли
в дом, на кровати лежит больной недвижимый
старик, а под ним нашли оружие и боеприпасы.
Но один рассказ поразил меня
особенно. Это было в 1996 году в г.Гудермесе. Кстати,
этот отряд ОМОНа мне довелось провожать и
благословлять на ратный подвиг. Здание, где
находились наши бойцы, было окружено многократно
превосходящими силами противника. Они
готовились к штурму. А у бойцов наших боеприпасов
мало. Все думали о том, как вырваться из
окружения. Один же из воинов, отложив в сторону
оружие, стал молиться. Долгое ли время молился
этот воин, неизвестно, но вдруг кольцо врагов
разомкнулось почему-то, и все наши омоновцы без
потерь вышли из окружения.
В крупных городах нашему составу из
пяти вагонов приходилось ждать по нескольку
часов, пока не прицепят к поезду, идущему на юг. В
Нижнем Новгороде во время стоянки крестилось 14
человек близ самого поезда. В Астрахани
крестились прямо в вагоне еще 19 человек.
Крестились все охотно, чувствуя важность этого
таинства в своей жизни, заботливо прилаживая
нательные крестики, чтобы не потерять и чтобы
было удобно носить.
На второй день нашего путешествия
командование отряда выделило мне отдельное купе,
и люди приходили без стеснения для разговоров, а
я мог проводить оглашение и катехизацию, не
торопясь, отвечая на все интересующие вопросы.
7 июня, на четвертый день нашего
следования, рано утром мы прибыли в г.Кизляр.
Здесь отряд разделялся: милиционеры оставались в
Дагестане, а ОМОН отправлялся на машинах в
г.Грозный. После погрузки в машины, перед
отправлением, был отслужен молебен на начало
военных действий и освящено оружие, воины
окроплены Святою водой...
В Чечню направлялись не только
Вологодские омоновцы ,но и воины из других
областей России, поэтому колонна автомашин
составилась большая. Согласно приказу
командования всякая военная колонна
сопровождается бронетехникой и вертолетами. Мне
же сразу предложили надеть вместо подрясника
камуфляжную форму и спрятать блестящий крест: в
Грозном действуют снайперы. Все это сразу
приблизило нас к войне: я почувствовал висящую в
воздухе опасность, а опытные воины деловито
устанавливали на крыше грузовика пулеметы,
надевали бронежилеты и усаживались так, чтобы
можно было немедленно вступить в бой. Расстояние
в 150 км от Кизляра до Грозного мы проехали за 6
часов. Очень часто встречались блок-посты.
Особенно много их было в самой Чечне. Часа два
пришлось стоять нашей колонне на дороге, пока
вертолеты обследовали окружающие горы. Впрочем,
добрались до Грозного вполне благополучно.
Гудермес и Грозный, через которые мы проезжали,
показались мне сильно разрушенными, хотя жизнь в
них начинает медленно восстанавливаться.
Вологодский ОМОН располагается в
Грозном в здании бывшего министерства
Шариатской безопасности. В подвалах этого
комплекса зданий с 1996 по 1999 год проводились пытки
и массовые расстрелы как наших военнопленных,
так и чеченцев, несогласных с новым режимом, и
следы этих ужасов видны до сих пор. Бойцы наши
обжились в двухэтажном доме, хотя и скромно, но
отдохнуть после дежурств можно. Сама смена
происходила довольно быстро: часа за четыре, и
надо было видеть радость наших воинов,
возвращающихся домой, к своим семьям, которых они
не видели с марта. Но одновременно и велика была
поистине братская забота об остающихся
товарищах: им объясняли все, начиная от посуды на
кухне, до действий, которые необходимо исполнять
для безопасности. Перед отъездом были освящены
помещения этого здания, и мы тронулись в обратный
путь.
Побывать в городе и увидеть
православный храм мне не удалось. Мне
рассказывали о нем следующее: за последние
четыре года (с 1995 по 1999 г.) погибли три настоятеля
храма, а во время штурма города в 1999 году храм был
не только разрушен, но и полностью разграблен
местным населением, так что не осталось ни икон,
ни церковной утвари. Сейчас храм восстанавливают
военные (это, видимо, единственное в городе
строительство).Несколько раз в месяц приезжает
священник из Моздока для совершения
богослужений. Накануне нашего приезда в Грозный
снайпер убил солдата во время восстановительных
работ.
Обратная дорога домой заняла столько
же времени, и я мог заниматься своими делами, имея
уже определенный опыт "военного
священника". В Нижнем Новгороде, почти на том
же самом месте, крестил 14 человек. В этой смене
воинов сразу почувствовалась некоторая
замкнутость, но зато на второй день путешествия я
не только разговаривал, но и принимал в своем
купе исповедь.
Размышляя об этой поездке в составе
отряда вологодских милиционеров, я понял, как
велика нужда в нашем служении. Вместе с воинами в
вагоне ехал психолог, но у меня "работы" было
гораздо больше. Доверие к Православной Церкви у
воинов возникало прямо на глазах. Сколько
доверчивости, искреннего патриотического
настроения я увидел за несколько дней
путешествия! И, наверное, самое главное: могу
засвидетельствовать, что ни озлобленности, ни
мстительности, ни своекорыстия нет в наших
воинах, но есть желание защитить страну от
бандитов и поскорее окончить эту войну.
Иерей Андрей ПЫЛЕВ,
секретарь епархиальной комиссии
по взаимодействию с армией
№ 6-8(62-64), 2000 |