МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

НАШИ НА ВОЙНЕ

Впечатления священника

В марте 2000 г. Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II направил обращение к епархиальным Преосвященным. В нем говорилось: "В соответствии с подписанным Нами Соглашением о взаимодействии с Вооруженными Силами России и принимая во внимание просьбу военного руководства не оставлять без пастырского попечения личный состав, выполняющий боевые задачи в составе Федеральных сил в Чечне и других районах военных конфликтов, Вам необходимо озаботиться подбором священнослужителей для духовного окормления частей Внутренних войск, милиции и ОМОНа, формируемых на территории возглавляемой Вами епархии и направляемых в места боевых действий на Северном Кавказе".

От нашей Вологодской области участие в боевых действиях в Чечне принимают сводные отряды милиции и ОМОНа. По благословению Преосвященнейшего епископа Максимилиана, я как секретарь комиссии по взаимодействию с Вооруженными Силами и правоохранительными органами связался с руководством УВД Вологодской области. Было решено, что с отрядом милиции и ОМОНа для замены выполняющего боевые задачи отряда в Чечне и Дагестане поедет священник.

3 июля я отправился на поезде в Чечню. Знакомство с бойцами началось сразу, как только поезд тронулся. Подходили бойцы ОМОНа (я ехал с ними в вагоне), спрашивали о цели моей поездки, задавали личные "семейные" вопросы. У многих остались "проблемы" дома, и люди хотели услышать слово утешения, поддержки. Почти все омоновцы живут "вахтовым" образом: 2-3 месяца командировки, несколько месяцев дома, потом опять на войну.

Благодаря попечению Преосвященнейшего Владыки Максимилиана, в епархиальном управлении меня снабдили карманными иконками-складнями с молитвой воина и молитвословами. К тому же был объявлен сбор средств в нашем храме св. блгв.князя Александра Невского накануне поездки. Денег оказалось достаточно, чтобы приобрести образки и молитвословы для всех воинов. Не только прихожане, но и люди, зашедшие в храм поставить свечку, жертвовали какую-либо сумму для воинов. При этом многие поддерживали те действия, которые ведутся нашими войсками на Кавказе. Я не замедлил сказать об этом бойцам, когда проходил по всем пяти вагонам и раздавал иконки и молитвословы. Завязался оживленный разговор, вопросы буквально сыпались. От подарков Церкви отказался только один человек, объяснив, что ему с иконой и крестом в жизни "не везет". Спрашивали о справедливости войны, о священстве, как оплачивается труд священника, о таинствах и требах, для чего они, как креститься и когда и даже: почему священники нарушают правила дорожного движения (отряд милиции ехал сводный, в нем были инспекторы ГИБДД).

Были вопросы и весьма серьезные, "догматические": о вере, православии, об исламе. Был, например, такой вопрос: почему чеченцы клянутся Аллахом, что в доме нет оружия (чтобы не вводили служебно-розыскную собаку), а сами прячут в молельных комнатах рядом с Кораном взрывчатку и автоматы? Отвечал на вопросы и рассказывал не только я. Много слушал об этой войне. Некоторые бойцы ОМОНа воюют с 1995 года. Они поведали много поучительного. Когда наши солдаты попадали в плен, первым делом у них срывали и растаптывали ногами нательные крестики. Они видели, что на трупах российских солдат, убитых в бою, даже на мертвых телах вырезали ножом кресты. Удивлялись невиданной жестокости и коварству противников. Во время т.н. "зачистки" пришли в дом, на кровати лежит больной недвижимый старик, а под ним нашли оружие и боеприпасы.

Но один рассказ поразил меня особенно. Это было в 1996 году в г.Гудермесе. Кстати, этот отряд ОМОНа мне довелось провожать и благословлять на ратный подвиг. Здание, где находились наши бойцы, было окружено многократно превосходящими силами противника. Они готовились к штурму. А у бойцов наших боеприпасов мало. Все думали о том, как вырваться из окружения. Один же из воинов, отложив в сторону оружие, стал молиться. Долгое ли время молился этот воин, неизвестно, но вдруг кольцо врагов разомкнулось почему-то, и все наши омоновцы без потерь вышли из окружения.

В крупных городах нашему составу из пяти вагонов приходилось ждать по нескольку часов, пока не прицепят к поезду, идущему на юг. В Нижнем Новгороде во время стоянки крестилось 14 человек близ самого поезда. В Астрахани крестились прямо в вагоне еще 19 человек. Крестились все охотно, чувствуя важность этого таинства в своей жизни, заботливо прилаживая нательные крестики, чтобы не потерять и чтобы было удобно носить.

На второй день нашего путешествия командование отряда выделило мне отдельное купе, и люди приходили без стеснения для разговоров, а я мог проводить оглашение и катехизацию, не торопясь, отвечая на все интересующие вопросы.

7 июня, на четвертый день нашего следования, рано утром мы прибыли в г.Кизляр. Здесь отряд разделялся: милиционеры оставались в Дагестане, а ОМОН отправлялся на машинах в г.Грозный. После погрузки в машины, перед отправлением, был отслужен молебен на начало военных действий и освящено оружие, воины окроплены Святою водой...

В Чечню направлялись не только Вологодские омоновцы ,но и воины из других областей России, поэтому колонна автомашин составилась большая. Согласно приказу командования всякая военная колонна сопровождается бронетехникой и вертолетами. Мне же сразу предложили надеть вместо подрясника камуфляжную форму и спрятать блестящий крест: в Грозном действуют снайперы. Все это сразу приблизило нас к войне: я почувствовал висящую в воздухе опасность, а опытные воины деловито устанавливали на крыше грузовика пулеметы, надевали бронежилеты и усаживались так, чтобы можно было немедленно вступить в бой. Расстояние в 150 км от Кизляра до Грозного мы проехали за 6 часов. Очень часто встречались блок-посты. Особенно много их было в самой Чечне. Часа два пришлось стоять нашей колонне на дороге, пока вертолеты обследовали окружающие горы. Впрочем, добрались до Грозного вполне благополучно. Гудермес и Грозный, через которые мы проезжали, показались мне сильно разрушенными, хотя жизнь в них начинает медленно восстанавливаться.

Вологодский ОМОН располагается в Грозном в здании бывшего министерства Шариатской безопасности. В подвалах этого комплекса зданий с 1996 по 1999 год проводились пытки и массовые расстрелы как наших военнопленных, так и чеченцев, несогласных с новым режимом, и следы этих ужасов видны до сих пор. Бойцы наши обжились в двухэтажном доме, хотя и скромно, но отдохнуть после дежурств можно. Сама смена происходила довольно быстро: часа за четыре, и надо было видеть радость наших воинов, возвращающихся домой, к своим семьям, которых они не видели с марта. Но одновременно и велика была поистине братская забота об остающихся товарищах: им объясняли все, начиная от посуды на кухне, до действий, которые необходимо исполнять для безопасности. Перед отъездом были освящены помещения этого здания, и мы тронулись в обратный путь.

Побывать в городе и увидеть православный храм мне не удалось. Мне рассказывали о нем следующее: за последние четыре года (с 1995 по 1999 г.) погибли три настоятеля храма, а во время штурма города в 1999 году храм был не только разрушен, но и полностью разграблен местным населением, так что не осталось ни икон, ни церковной утвари. Сейчас храм восстанавливают военные (это, видимо, единственное в городе строительство).Несколько раз в месяц приезжает священник из Моздока для совершения богослужений. Накануне нашего приезда в Грозный снайпер убил солдата во время восстановительных работ.

Обратная дорога домой заняла столько же времени, и я мог заниматься своими делами, имея уже определенный опыт "военного священника". В Нижнем Новгороде, почти на том же самом месте, крестил 14 человек. В этой смене воинов сразу почувствовалась некоторая замкнутость, но зато на второй день путешествия я не только разговаривал, но и принимал в своем купе исповедь.

Размышляя об этой поездке в составе отряда вологодских милиционеров, я понял, как велика нужда в нашем служении. Вместе с воинами в вагоне ехал психолог, но у меня "работы" было гораздо больше. Доверие к Православной Церкви у воинов возникало прямо на глазах. Сколько доверчивости, искреннего патриотического настроения я увидел за несколько дней путешествия! И, наверное, самое главное: могу засвидетельствовать, что ни озлобленности, ни мстительности, ни своекорыстия нет в наших воинах, но есть желание защитить страну от бандитов и поскорее окончить эту войну.

Иерей Андрей ПЫЛЕВ,
секретарь епархиальной комиссии
по взаимодействию с армией

№ 6-8(62-64), 2000